Но даже те, кто приезжает в Парагвай, делают это плохо и неправильно.

В посещениях Парагвая сложился канон: осматривают Асунсьон, осматривают саванну Гран-Чако, осматривают один из центров меннонитских колоний — город Филадельфию. Начитавшись русских отчётов я сделал так же, но сейчас уже понятно, что можно было интереснее.

(Это — вторая часть, начало про Парагвай тут.)

Гран-Чако

98% населения Парагвая живёт на восточном берегу реки Парагвай, а на западном начинается Великий Чако.

Про Чако говорят и пишут что это «последний фронтир Южной Америки», что на практике означает, что тут ещё остались не вырубленные под сельское хозяйство девственные леса. Через парагвайский Чако проложен хайвей номер 9, более известный как Рута Трансчако. Тут всё ради говядины, и многотонные автопоезда с коровами (ну и пикапы фермеров) настоящие его хозяева:

Вдоль дороги живут индейцы — на обочинах между дорогой и фермерской землёй, там где резерваций нет, и в резервациях, там где резервации есть:

Я думал, что Чако весь пустынный, но он разный — ближе к Парагваю воды и даже рек много:

Есть даже дома на с сваях, как в ЮВА (Бруней, Гонконг) или в Полинезии (Тувалу, Мангарева). Вы знали? Вот и я не знал.

Чако полон диковатой американской романтики, как в кино разных лет.

Местные деревянные дома имеют характерный вид, потому что построены из ничего не стоящего горбыля, остающегося после распилки бревна на доски и брус. Иезуитская школа:

Индеец:

Много совершенно настоящих индейцев:

Вот полицейский участок похож на бар Titty Twister из «От рассвета до заката»:

Вот придорожный дайнер, вместо вишнёвого пирога — испано-латиноамериканские пирожки эмпанадас с вонючим сыром:

“They’ve got empanadas there that’ll kill ya.”

Парагвайский автомобильный номер, седаны не нужны:

Все ездят на грузовиках или пикапах. Верстовой столб:

Дорога становится так себе:

Проезд 450 километров постепенно занимает 8 часов.

Флаг Парагвая почти уникален: рисунок двух сторон отличается (с одной стороны — герб, с другой — государственная печать). Цвета вдохновлены французской революцией, поэтому, если флаг попадает в поле бокового зрения, начинает казаться, что всё происходит во Франции:

Полиция сломалась:

Вот чем шоссе напоминает подмосковную Волоколамку — в тупиках боковых грунтовок памятники другой известной войны Парагвая с Боливией за Чако в 1932—1935, очень кровавой для обоих сторон, но для Парагвая относительно успешной: гораздо более слабый Парагвай получил от Боливии 3/4 Чако, спорного с момента распада Испанской империи.

Предполагалось, что в Чако есть нефть, поэтому эта война была между американской Стандард Ойл (у которой была лицензия на добычу нефти в Боливии) и голландско-британской Роял Датч Шелл (с лицензией на Парагвай), в которой правительства и армии были исполнителями. Боливийцам выстраивали армию и командовали германские офицеры, побеждённые в I Мировой, а парагвайцам — русские белые офицеры, эмигрировавшие после Большевистской революции.

Вечереет…

В какой-то момент латиноамериканский музыкальный треш наконец тонет в треске пропадающей несущей, а в автомагнитоле появляется немецкое радио с хорошей музыкой (и не 99 Luftballons, а кое что-то покруче — Карел Готт): скоро земли кооператива Фернхайм и город Филадельфия.

Уже в темноте, ровно в 8 вечера, к микрофону садится диктор с бархатным баритоном и читает вечернюю сказку: как и много что в русской жизни, «Спокойной ночи, малыши» заимствовано у немцев.

Город Филадельфия

Утро застаёт в гостинице, оборудованной внутри фермерского гаража: потому что «Отличный выбор, Dmitry! Это лучшее предложение в Filadelfia», сказал уверенно Booking.com неделю назад.

Меннониты — особая, уже много веков гонимая протестантская секта: некоторые постулаты их учения — крещение во взрослом сознательном возрасте, отрицание суда, присяги, пацифизм и, как следствие, уклонение от военной службы — вызывают звериную ненависть окружающих добрых христиан. Каждый раз, когда государственные власти пытались заставить меннонитов проходить службу в армии, они выбирали для себя массовую эмиграцию, правильно пишет википедия^[1]. В следующую страну их обычно звали, чтобы поднять сельское хозяйство, но спустя 100 лет история повторялась и им приходилось искать новое место. В итоге, к 18-му веку большинство меннонитов осело в России по приглашению Екатерины Великой.

Фермер-меннонит и четыре седла:

Жена фермера ходит в длинном платье и чепце, но лошади нужны потому что в сельском хозяйстве в Чако без них очень неудобно, а не потому что меннониты отрицают прогресс.

Очень солнечно и жарко, 30°. Но это зима — погода нестабильная, всю прошлую неделю было только 15°. Летом в Чако — 40°-45°, как они выживают — непонятно.

В этом районе Чако рек уже нет, поэтому схема такая: выкапывают пруды, наполняют их из скважин и дождевой водой в сезон дождей, а из вынутой земли складывают рядом курганы тоже с прудами на вершинах — получаются такие водонапорные холмы. Между верхним и нижним прудом можно кинуть кусок рубероида, и получится самодельная водная горка.

Колонию Фернхайм («Далёкий дом») и город Филадельфию (латиницей пишется на немецкий манер — Filadelfia) в 1930-м основали немцы-меннониты, бежавшие из СССР от раскулачивания (понятно, что со своей протестантской этикой все меннониты Российской Империи в СССР оказались кулаками) и преследований верующих. Даты смерти на аккуратном немецком кладбище начинаются в 1940-х:

Дороги внутри меннонитских колоний — грунтовые, как везде в Чако за пределами крупных хайвеев и центров городов. Когда спрашиваешь, как так — у немцев и такие дороги, те смеются — «Парагвайцы…»

Но до 60-х и Рута Трансчако не было, моста через Парагвай не было. Первые поселенцы добирались из Асунсьона много дней: сначала на пароходе вверх по Парагваю, потом по узкоколейке, а потом на телегах, запряжённых быками.

Если поискать в Интернете фотографии города Филадельфии, то найдутся фото примерно таких мандул по центру площадей с круговым движением — это монументы юбилеям основания кооператива Фернхайм. Вот этот, скажем, называется довольно корпоративно-государственно «Вера, Единство, Труд» и, наверное, в честь 40, 50, или 60 лет кооператива.

Из Филадельфии все выставляют фото табличек на немецком, но на практике оказалось, что их количество сильно преувеличено. Вот одна из немногих, её все и фотографируют (взрослый держит ребенка за локоть как везде в Южной Америке):

Центр Филадельфии на перекрёстке проспекта Гинденбурга и проспекта Бенджамина Генриха Унруха, имени выдающегося российского меннонитского деятеля, — идеальный кирпичный немецкий город XX века:

Церквей в маленькой Филадельфии много, но далеко не все теперь меннонитские: с тех пор, как Филадельфия — центр департамента Букерон и «столица» Чако, тут много католических церквей испано-парагвайцев и индейцев; есть церковь Адонай, whatever it means. Вера:

Центральный парк охраняют Portal de la Libertad, «Ворота Свободы» (поставлены в честь 85-летия Кооператива), в которых не просто так узнаётся русская авангардная архитектура: это копия ворот, стоявших в раннем СССР на границе с Латвией, там под ними проходила железная дорога, по которой меннонитов выпустили из СССР.

Такое.

источник

Музей колонии неизбежно отдаёт многие стенды российской истории меннонитов. Местами получается развесистая клюква.

В городе почти всё принадлежит кооперативу Фернхайм (примерно как в Приднестровье всё принадлежит фирме «Шериф»). Кооперативный магазин, местная продукция на видном месте:

Почта, отверстие для говорения служащего с клиентом только одно:

Почту на дом не доставляют, как и в большинстве стран мира — надо идти в почтовое отделение (для москвича вообще весь мир — удивительная опасная луна или юпитер: в среднем мире воду из под крана пить нельзя, интернет ужасно медленный, за почтой надо переться на почту, центрального отопления и горячей воды нет, электричество включается после того как потёр скретч-карту оплаты и отправил код на короткий номер по смс ((()

Обменная библиотека:

На горизонтальных поверхностях Филадельфии, не предназначенных для сидения, имеются, мыслимое ли дело, шипы для впивания в жопу (как в Африке):

Потому что после строительства Рута Трансчако город больше не отрезан от внешнего мира — приезжают цветастые латиноамериканские автобусы и привозят парагвайцев. Парагвайцы хорошо подготовлены:

Они сидят и ждут:

Кажется, что из девиза «Молись и работай» на латиноамериканской земле приживается только часть про «Молись».

Или дело в разрушении традиционного уклада жизни и том, что почти вся земля у фермеров. Или нет.

* * *

Регулярных авиарейсов в Филадельфию нет, в здании аэропорта — сквот и сушатся чьи-то портки:

Рядом с полосой живут местные (как на Тувалу и Кирибати):

Но время от времени начинается движуха и появляются и улетают частные самолёты.

Лома-Плата

Город Лома-Плата — центр «Менно», самой большой меннонитской колонии в Парагвае. Все колонии расположены вместе, поэтому граничит с Фернхаймом. Здешние меннониты тоже когда-то жили в России по приглашению Екатерины II, но после всеобщего призыва Александра II эмигрировали в Канаду, а оттуда, когда Канада в 1917-м запретила образование на немецком языке и колхозы, в Парагвай. Местный кооператив называется Chortitzer.

Лома-Плата визуально очень скучный:

Вообще, кажется, делать тут нечего, но говорят, что в местный аэропорт малой авиации (в Лома-Палате он свой) через год, наконец, сделают регулярный авиарейс из Асунсьона.

 

 
Продолжение про Сьюдад-дель-Эсте следует
 

 
PS Подписывайтесь на обновления блога: теперь у нас кроме RSS и жж, есть и быстро растущий телеграм. Лайк, ретвит, шер.